|
АРМЕЙСКИЕ БУДНИ. ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ
Итак, наш эшелон 10 октября 1940 года по первому снегу отправился в пока
неизвестном нам направлении. Вскоре выяснилось, что катим мы не как обычно. Из
Омска призываются и едут на восток. Из Свердловска же путь лежал на запад. Но
куда? Увы, мы не знали. И только когда по прибытию на место нас помыли в бане,
одели форму, мы узнали, что дислоцироваться будем в городе Плявиняс (Латвия).
Разместили нас на окраине городка возле порогов на реке Западная Двина
(Даугава), где впоследствии будет поставлена гидростанция. А мы каждое утро
бегали к порогам на утреннюю зарядку и умываться. За всю зиму Латвия, в
общем-то, ни чем нас не поразила, только климат мягкий и сырой, растительность
пышная и всегда ярко зелёная. Ещё долго по этой зелени мы ходили и бегали мимо
хуторов на тактические занятия, когда в нашей Сибири закручивали жёсткие морозы.
Да и сам город, и быт горожан не казались нам особенным. Помнится, необычным
было отсутствие деревянных ложек, таких удобных и привычных в нашем тогдашнем
быту. Здесь были только алюминиевые. Хотя, как будет впоследствии явствовать,
предметов старины в быту западных стран применяется значительно больше, чем у
нас. Примером того могут служить деревянные башмаки - клумпы, ни одну пару
которых пришлось износить нашим пленным в Германии.
Каких-то особых отношений с жителями города, ни плохих, ни хороших, у нас не
складывалось. Это, пожалуй, говорило о том, что населению жить с русскими, да и
вообще с россиянами, было делом обычным, ведь история наших государств
становилась очень часто историей одного совместного государства. Эйфория после
объединения в 1939 году наших государств стихла, всё вошло в свою колею.
Каких-либо негативных проявлений между нами и местными жителями не было. Да и
вообще каких-либо близких контактов воинских частей с жителями не было, если не
считать расквартирование офицерского состава. Нам было не до этого. Боевая учёба
поглощала всё время. И все домыслы, что русские, советские войска принесли свою
власть на штыках и контролировали выборы в органы их управления - досужие
выдумки теперешних новоявленных политиканов, рвущихся к власти, пытающихся
реализовать свои амбиции, спекулируя на некоторых издержках, а порой и грубых,
хотя и вынужденных, действиях тогдашнего руководства Советского Союза, имевших
целью укрепить позиции своей страны, в том числе и народов Прибалтики, в связи с
нарастающей угрозой, исходящей от Германии. И, вообще, за всю свою службу в
армии с 1940 по 1946 года и на войне я не могу назвать ни одного случая, где бы
советский солдат выступал в роли насильника, поработителя. Думаю, что это надо
отнести и к русским и вообще к россиянам, участвовавшим в боевых походах на
чужих территориях в любые времена. Хотя с противником, нападавшим на нашу
страну, они расправиться достойно могли всегда. А на территории Прибалтики в то
время на политзанятиях красной линией проходила мысль, что наши войска не должны
допускать ни малейшего прецедента, ни военного, ни морального, который мог бы
быть истолкован германским государством - его политиками и генералитетом, как
подготовка к войне, к вторжению на её территорию. И это накладывало отпечаток на
всю жизнь армейских частей и на взаимоотношениях с гражданским населением.
По прибытию на место службы выпускники десятых классов и призванные из
институтов были зачислены в учебную роту по подготовке младших командиров. Туда
был зачислен и я. Весной 1941 года мы снялись с зимних квартир. Весь наш 690
полк 126 стрелковой дивизии погрузился в эшелон и был направлен через город Ригу
на северное побережье Латвии в город Вентспилс. Здесь нам приходилось валить
сосны и строить долговременные укрепления с амбразурами в сторону Балтийского
моря, где на горизонте открывался вид на остров Саарема (Эзель).
|